Политический подтекст пьесы

Что может поразить современного (родившегося после 80-ых гг. прошлого века) зрителя при просмотре пьесы Гавела?

Это фигура бегающего по сцене Секретаря, который, собственно, ничем больше не занимается, кроме как проверкой идеологической целеустремленности суетящегося вокруг него народа.

Он может бросить в тюрьму ни в чем неповинных людей: ищущего правду Альберта или двух горожан, пришедших к Зденеку с просьбой об отмене санации.

Секретарю все едино − он есть и пьет отдельно от других участников строительной санации, чтобы никто не заподозрил его в излишествах или лояльности. Он моральный урод и чудо-сотрудник, появляющийся то здесь, то там.

Таких секретарей сейчас тоже хватает, только на них можно найти управу, а в этой пьесе, написанной в 80-ых гг., его (Секретаря) боятся. Он бьет по лицу и почкам без суда и следствия, имея на это полное право. Он праведное зло, тихо следящее за людьми и фиксирующее их малейшие ошибки.

Секретарь и есть воплощение санации, только политической. Всех отступников ждет наказание, страшное и неизменное, − тюрьма и морально-физические пытки, через что прошел и сам автор пьесы В. Гавел.

В пьесе можно выделить несколько других форм санации, помимо архитектурной переработки: это профилактика состояния души каждого героя в отдельности; очищение механизма общественного построения в целом и перестройка процесса мышления людей, участвующих в профилактическом оздоровлении. Наконец, ни одна форма санации невозможна без другой, поскольку они взаимно дополняют друг друга. Гавел указывал на это еще в 80-ых гг. XX в., что и делает пьесу актуальной по сей день, особенно для Украины.

В рамках подобной актуальности зрителю, безусловно, понравится умелая аллюзия режиссера на бывшего Премьер-министра Украины, Николая Азарова, который с трудом изъяснялся на любом языке, даже русском, не говоря уже о его «прекрасном» украинском диалекте.