У меня есть один из любимейших художников. Он не реалист, а мастер сюрреализма,
живописная манера которого, в некоторой степени безличностная, сухая, открывает парадоксальную склонность художника к правдоподобному изображению невозможной реальности.
В данном случае я говорю о Рене Магритте.
Но подобная характеристика идеально применима к технике И. Марчука и его полотнам из серии «Пейзаж».
Почему я так говорю? Все просто: часто пребывая на вольном воздухе, я пытаюсь фотоаппаратом передать то, что мои глаза называют невозможной реальностью. Но как бы устройство не старалось, ему не удается воссоздать ту палитру, которую в данный момент при определенном свете воспринимает мое зрение. Все вокруг кажется невозможным, потому что я заранее знаю, что мне никогда не повторить увиденные мною цвета.
В этом смысле И. Марчуку удалось поразить мое воображение. Все, что представлялось мне в иллюзорных мечтах, становилось совершенно правдоподобным, при этом мне всего лишь нужно было приближаться, отходить подальше или менять угол наклона головы во время просмотра картин.
Теперь перейду к конкретным примерам.
Казалось бы, абсолютно простой пейзаж. Но свето-цветовая гамма играет свою роль, придавая картине дополнительное значение: это чей-то дом, светлый и радостный, хотя покосившийся тын свидетельствует о запустении. Справа под лучами весеннего солнца греется старое дерево, такое же ветхое, но не менее значимое для цветовой целостности картины. Жизнь здесь пришла в упадок, но не погасла. Могут приехать владельцы-огородники или потенциальные покупатели.
Подобные чувства возникают благодаря авторской технике исполнения.
Кружево плетений, свитых в единый клубок, не позволяет отвести взгляд. Стоит подойти вплотную, и ощущения превращаются в полуспящих змей, готовых укусить воображение в любой момент.
Полотна художника, на которых изображены хаты-мазанки, никак не отнесешь к тоскливым пейзажам. Благодаря определенным деталям: вкраплениям солнечного или лунного света, насту сверкающего снега и наложению словно очеловеченных теней, домики полны воздуха и жизни.
Особого внимания заслуживают два пейзажа с противопоставленными друг другу деталями: яблоком и луной одинакового размера,
чей особый привкус пространственности заставляет задуматься над значением противопоставления и попытаться вобрать в себя непревзойденную прелесть увиденного.
В целом, яблоко на снегу кажется противоестественным, а луна на затемненном розовом фоне представляется мне слишком бледной для общего восприятия ночного пейзажа. Но прелесть двух полотен именно в том, что их необходимо демонстрировать рядом, чтобы зеленый и розовый цвета создавали иллюзию перехода одной детали в другую.
Я бы немного поэкспериментировала с пейзажами и поменяла местами яблоко и луну. Почему бы яблоку не повиснуть в воздухе Днепровских далей, а луне не оказаться на земле, покрытой снегом? При этом в яблоке я бы отобразила луну, а в луне – яблоко. Получился бы такой себе гиперреализм с сюрреалистическими вставками.
