Как правило, прогулки всегда происходят спонтанно. Просто выходишь из дома, задаваясь мимолетным вопросом, куда же сегодня свернуть, и оказываешься где-нибудь между улиц Подола, Приорки, Татарки или посреди аллей многочисленных киевских парков.

В этот раз мне захотелось посетить Певческое поле, тем более, погода располагала к подобному повороту судьбы. Было холодно, туманно и по-философски спокойно. В такую погоду многим любителям солнца не особо хочется высовывать нос на улицу, а вот мне по душе покрытые клочьями бледной дымки уставшие и уснувшие здания пустынных улочек.

Всего около часа пешком вдоль массива Березняки, с переходом через мост Патона, и я оказываюсь возле полузаброшенного и довольно-таки крутого подъема к мемориальному комплексу, посвященному истории Украины во Второй мировой войне.

До Певческого поля здесь рукой подать. Поворачиваешь направо к незаметной будочке билетера и получаешь уникальную возможность полюбоваться яркими экспонатами цветочной выставки в нахмурившийся день туманного Киева. Глаза просто разбегаются, ведь постарался каждый район города, приложив максимум усилий и фантазии для создания прекрасной цветочной феерии.

На повороте при спуске с боковой аллеи меня сразу же поприветствовал метлой цветочный снеговик. Как мне кажется, его специально поставили при входе ради поднятия настроения, чтобы всем, даже самым унылым людям, становилось весело от выражения его милого лица.

Композиция о зиме наводила на мысль о том, что стоит сесть в близстоящие сани и пуститься по белому бесконечному полю. Я подумала, что мне незачем сдерживать свое неуемное желание и уселась в деревянную повозку, но прокатиться с ветерком мне так и не удалось, ведь 10-го октября снега еще не было.

Инсталляцию, посвященную самой суровой и холодной поре года, умелые декораторы оформили роскошными цветами, выложив по периметру многочисленные радужные клумбы. Перед каждым посетителем открывалась небольшая поляна из детской сказки «12 месяцев», усеянная многочисленными душистыми подснежниками. Только в этой инсталляции подснежники заменили на разноцветные хризантемы.

По плану выставки каждый район Киева должен был представить полет собственной художественной фантазии. Мне кажется, что оформителям удалось воплотить свои замыслы именно при помощи разных символов, которые они решили применить для выражения той или иной идеи.

Например, Деснянский район показал очарование осеннего периода, продемонстрировав красные сапожки для танцев после сбора урожая и огромный кувшин жирного молока после надоя коровьего стада, отягощенного сладкими травами с сочных пастбищ увядающих под осеннюю мелодию полей.

Даже соломенная фигурка, похожая скорее на огородное пугало, навела меня на мысль о бескрайних равнинах подсолнуха, чьи тяжелые головы просто жаждут гильотинирования, потому что им сложно удерживать так много черных и полных маслом мыслей на тонких склонившихся шеях.

Композиция, посвященная месяцу марту, была особенно привлекательной, поскольку напоминала свежую открытку, только что сошедшую с полиграфического конвейера. Я смотрела на нее с восхищением и радостью, потому что мне в лицо веяла свежая прохлада мартовского праздника, а к душе приливало солнечное чувство весенней неги.

После мартовской инсталляции я подошла к летнему сюжету со взмахивающими белоснежными крыльями лебедями и молодой матерью, а затем к солнцу, похожему на огненное колесо. Инсталляция, правда, немного непропорциональна, но кому какое дело до слишком длинной шеи местной Нефертити и огромных птиц.

Впереди меня ждал самый теплый сезон года, раскрывая свои приветственные объятия. Вот оно лето, покрытое цветастым ковром полевых трав и цветов, уставшее от лучей настойчивого солнца и отданное в загребущие лапы безжалостного зноя. Пожалуй, композиции, посвященные лету, стали хитами выставки. В особенности привлекала внимание дружелюбная пчела с большим бочонком меда.

Среди масштабных инсталляций выделялись своей оригинальностью и единичные арт-объекты. Например, вот эта чудовищная улитка, выполненная из покрашенных стальных прутьев.

И розовые очки со множеством себе подобных внутри каждого стекла.

Мы смотрим на мир сквозь линзы любви, только каждый смотрит по-разному.

После Певческого поля мне захотелось увидеть один из самых любимых мною храмов, церковь Спаса на Берестове. Так что свернув на центральную аллею парка, я вышла за ворота и, преодолев квартала густого тумана вверх по улице до Лавры, немного полюбовалась застывшей в белесой дымке Большой Лаврской колокольней, творением архитектора Готфрида Иоганна Шеделя,

 

и зелеными главками выдающегося памятника архитектуры конца XVII в. в стиле мазепинского барокко, храма преподобного Феодосия на Печерске.

Моя любимая церквушка расположена за пределами лаврских стен, но от этого она ровным счетом ничего не теряет, а лишь дополняет архитектурный ансамбль монастыря. Стоя в стороне, она как бы говорит о том, что не обязательно выделяться, чтобы являться несущим элементом комплекса. Мал золотник, да дорог, ведь ей уже почти что 890 лет. С ее строительством и реставрацией связаны самые выдающиеся имена украинской истории, науки и искусства, такие как Владимир Мономах, похороненный в ее пределах основатель Москвы Юрий Долгорукий, Митрополит Петр Могила, архитектор Андрей Меленский, архитектор-реставратор Петр Покрышкин, историк и археолог Глеб Ивакин.

От первоначальной постройки церкви сохранился только первый ярус прямоугольного притвора. В 1640-43 гг. по заказу Петра Могилы храм был реставрирован в стиле украинского барокко и расписан греческими мастерами. По данным польского исследователя П. Красного автором перестройки церкви Спаса на Берестове был итальянский архитектор Оттавиано Манчини.

В 1752 г. во время капитального ремонта церковь получила пятиглавое завершение.

При перестройке от первоначального строения была использована сохраненная западная часть с нартексом и хорами, достроены две часовни и поставлены 5 глав.

В 1813-14 гг. по проекту архитектора Андрея Меленского к церкви была пристроена колокольня в стиле классицизма. В таком виде церковь сохранилась до наших дней.

Я бросила последний взгляд на церквушку и направилась в сторону Липок, чтобы дойти до улицы Ольгинской. Согласна, это не близкий путь, но ведь прогулка предполагала много движения и отягощения свежим воздухом.

На Ольгинской мне уже давно бросалось в глаза необычное граффити с путами в виде украинского герба и самим гербом внизу. Думаю, комментарии были бы излишни. В этот раз я его сфотографировала, хотя объект получился несколько темным.

Но кроме граффити на улице Ольгинской есть интересный памятник архитектуры. Это дом под номером 2/1, который находится на углу Ольгинской и площади имени Ивана Франко.

Дом был возведен по проекту инженера Н. Яскевича в конце 19 ст. и поражает воображение всех любителей модерна удачным применением в киевской архитектуре мавританских мотивов.

Экзотический характер внешнему виду придают окна с перемычками в виде подков и ромбов, заимствованных из восточного искусства, а также тяжелые гермы в виде крылатых гурий под спаренными полуколонками.

По периметру здания преобладает вертикальный ритм членения обоих фасадов, организованный междуоконными лопатками, которые украшены на уровне второго и третьего этажей вытянутыми полуколонками, а на верхнем ярусе − пилястрами.

В декоре широко применены фигурная кирпичная кладка (имитирует руст на первом этаже и в междуоконных лопатках, используется в карнизах и междуэтажных поясах), а также художественный металл балконных и лестничных ограждений.

В этом доме проживали выдающиеся личности, корифеи театрального искусства.

Именно Юра первым воплотил образ знаменитого Швейка на франковской сцене, которого теперь блестяще играет Б. Бенюк.

Режиссер И. Пырьев называл его Габенком, а С. Параджанов видел в нем украинского Ч. Чаплина. Это он сыграл знаменитого колдуна Пацюка, обваливающего в сметане вареники, и был безумно любим публикой разных возрастов.

В промозглую погоду долго не постоишь возле дома в мавританском стиле, поэтому я решила заглянуть на набережную Днепра. Спустившись от площади Ивана Франко по улице архитектора В. Городецкого к Хрещатику, я добралась до Европейской площади, оказавшись на набережной благодаря лестнице возле киевской филармонии, ведущей к памятнику Магдебургскому праву.

Летом набережная полна людьми, но в этот раз она была покрыта туманом и совсем одинока. Обычно здесь восседают на своих чудо-стульчиках отъевшиеся рыбаки, но в разгар осени рыбаки предпочли восседать дома.

Как известно, дорога вдоль Днепра с одной стороны и подножьями днепровских круч с другой существовала еще в 10-12 вв. и представляла собой обычный подъездной путь к переправе через Днепр в районе Выдубичей. Где-то в середине 19-го века зафиксировано уже ее современное название – Набережное шоссе. Проложенная магистраль первоначально носила исключительно коммуникационную роль – соединяла Почтовую площадь с Цепным мостом, находившимся почти на месте ныне существующего моста Метро. Под глинистыми склонами располагались промышленные строения и, скажем, особо примечательно и эстетично этот уголок не выглядел в те далекие времена. Изменилась ситуация в конце 40-х гг. Тогда же началось активное озеленение склонов на шоссе, разбивка парка, строительство ресторанов. Был сооружен Зеленый театр на 4 тысячи мест – крупнейшая на то время открытая эстрадная площадка города.

На старых фото набережная выглядит такой мирной и спокойной.

А я люблю набережную немного другой. Люблю ее зимней или весенне-ранней, поскольку тогда пропадает весь мусор, плевки на бетонных плитах и человеческие отходы.

Мне холодно. Прозрачная весна
В зеленый пух мой Киев одевает,
Но, как медуза, пресная волна
Мне отвращенье легкое внушает.
По набережной пасмурной реки
Автомобилей мчатся светляки,
Летят стрекозы и жуки стальные,
Мерцают звезд булавки золотые,
Но никакие звезды не убьют
Немой воды тяжелый изумруд.

Эти стихи написал Осип Мандельштам, тоже в своем роде обыватель Киева, нашедший в 29-летнем возрасте здесь свою жену-художницу Надю Хазину.

Я позволила себе немного их перефразировать, чтобы подошли под киевский Днепр, а не под Неву.